Страх — это ключ - Страница 36

— Мне повезло. И я подумал, что там, где требовались быстрота и жестокость, ему всегда везло.

— Я прежде всего телохранитель, а не шофер. Мисс Мери — лакомый кусочек для любого громилы в этой стране, который стремится по быстрому заработать миллион. Но я больше не телохранитель, — неожиданно закончил он.

— Я встречался с твоим преемником, — кивнул я. — Валентино. Он не способен охранять и пустую детскую.

— Валентино? — ухмыльнулся он. — Эл Гантер. Но Валентино подходит ему лучше. Ты, я слышал, повредил ему руку?

— Он повредил мне ногу. Она вся сплошной синяк. — Я посмотрел на него с интересом. — Забыл, что разговариваешь с убийцей, Кеннеди?

— Ты не убийца, — заявил он решительно. Последовала долгая пауза, потом он отвел взгляд и уставился в пол.

— Патрульный Доннелли, да? — спросил я.

Он молча кивнул.

— Доннелли жив и здоров. — Может, ему и потребовалось какое-то время, чтобы смыть пороховую гарь с брюк, но это все его страдания.

— Все подтасовано, да? — спросил он тихо.

— Ты читал обо мне в газетах, — я махнул рукой на журнальный столик.

Я все еще красовался на первой полосе, и фотография была еще хуже, чем предыдущая. — Остальное ты слышал от Мери. Кое-что из того, что ты прочитал или слышал, — правда, кое-что — ложь. Меня действительно зовут Джон Толбот, и я действительно, как они сказали в суде, специалист по спасательным работам. Я работал во всех тех местах, что они назвали, кроме Бомбея. Но я никогда не занимался никакой преступной деятельностью. Однако по Вайленду, или генералу, или скорее по им обоим действительно тюрьма плачет. Они послали телеграммы своим посредникам в Голландии, Великобритании и Венесуэле — у генерала, конечно, есть нефтяные интересы во всех трех странах, — с приказом проверить меня. Они останутся довольны.

Мы долго готовились.

— Откуда ты знаешь, что они послали телеграммы?

— Все телеграммы, посланные из Марбл-Спрингз за границу за последние два месяца, просматривались. Генерал, — а все телеграммы отправлены от его имени, — конечно, пользуется шифрами, что вполне законно. В квартале от почтового отделения живет один старичок из Вашингтона, он — гений по шифрам. Так вот, он говорит, что шифр у генерала детский. С его точки зрения, конечно.

Я встал и начал прохаживаться по комнате. Действие виски прекратилось. Я казался себе холодной мокрой камбалой.

— Я должен был влезть в это дело. До сих пор мы действовали впотьмах, но по причинам, которые сейчас долго объяснять, мы знали, что генерал ухватится за возможность заполучить специалиста по спасательным работам. И он ухватился.

— Мы? — Кеннеди все еще сомневался.

— Мои друзья и я. Не волнуйся, Кеннеди, за моей спиной — закон. Я в этом деле участвую не по своей инициативе. Чтобы заставить генерала заглотнуть наживку, мы должны были использовать его дочь. Она абсолютно не в курсе того, что происходит. Судья Моллисон находится в дружеских отношениях с семьей генерала, и 'я попросил его пригласить ее пообедать, а до обеда — посидеть в зале суда, пока он рассмотрит последние дела.

— Судья Моллисон участвует в этом.

— Да. У тебя здесь есть телефон и справочник, можешь позвонить ему.

Он покачал головой.

— Моллисон в курсе, — продолжал я. — И с десяток полицейских, но все они поклялись молчать: стоит проговориться — и им придется искать другую работу. Единственный человек, который не служит закону и находится в курсе этого дела, — хирург, который якобы оперировал Доннелли и подписал свидетельство о его смерти. Он очень совестливый человек, но мне удалось уговорить его.

— Все обман, — пробормотал Кеннеди, — а я клюнул на него.

— Все клюнули. На это мы и рассчитывали. Ложные сообщения Интерпола и с Кубы при полной поддержке полиции, два холостых патрона в барабане кольта Доннелли, ложные заслоны на дорогах, обманные погони полиции, обманные...

— Но пулевая пробоина в лобовом стекле?

— Я приказал Мери пригнуться и сам сделал ее. Машина и пустой гараж подставлены, Яблонски — тоже.

— Мери говорила мне о Яблонски, — медленно сказал он. «Мери», отметил я, а не «мисс Мери», но, может, это ничего и не значило, может, он просто называл ее так за глаза. — «Падший полицейский», — сказала она. Еще одна подстава?

— Да, еще одна подстава. Мы разрабатывали все это два года. Сначала нам потребовался человек, который досконально знает Карибский бассейн. Мы нашли Яблонски, который родился и вырос на Кубе. Два года назад он работал в нью-йоркском отделе по расследованию убийств. Именно Яблонски пришла в голову идея о привлечении его к суду. Умно придумано — не только объясняло внезапное исчезновение одного из лучших в стране полицейских, но и открыло перед ним двери в преступный мир, когда в этом возникла необходимость. Он работал со мной в странах Карибского бассейна последние полтора года.

— Рискуя, да? Я хочу сказать, что Куба — второй дом для всех преступников в Штатах, и шансы...

— Он изменил внешность, — терпеливо пояснил я. — Отрастил усы, бороду, перекрасил волосы, надел очки — родная мать не узнала бы.

Наступила долгая тишина, затем Кеннеди поставил свой стакан и посмотрел мне в глаза:

— Что происходит, Толбот?

— Извини. Ты должен верить мне. Чем меньше ты будешь знать, тем лучше для тебя. Моллисон ничего не знает, полицейские ничего не знают — они лишь исполняют приказы.

— Это крупное дело? — медленно спросил он.

— Достаточно крупное. Послушай, Кеннеди, не задавай вопросов. Я прошу тебя помочь мне. Если ты еще не боишься за жизнь Мери, то сейчас самое время начать бояться. Я не думаю, что ей известно о делах Вайленда и генерала больше, чем тебе, но уверен: ей грозит опасность. Большая опасность. Смертельная. Я работаю против крутых ребят, играющих по-крупному. В этой игре они уже убили восьмерых — это я знаю точно. Если ты влезешь в это дело, то, вполне вероятно, получишь пулю в спину. Но я прошу тебя влезть в это дело. Не имею на это права и все же прошу. Что ты на это ответишь?